Никакие аргументы на Керис не действовали - Королева желала праздника, а не возражения слушать.
Во-первых, она считала Йеннифэр своей сестрой. И кровь тут ни при чем - на островах "членов семьи, в первую очередь, скреплял общий дух.
Во-вторых, молодая ан Крайт прекрасно знала, какое на Скеллиге отношение к Йеннифэр. Жёсткая, не признающая поражения, ведьма, которая получит свое и заплатит любой ценой. Женщина, непредсказуемая, изменчивая и умная - шептались, "змеиное сочетание". Чародейка, беззастенчиво заползала греться в приглянувшиеся постели, безразличная к гербам, вышитым на одеялах, и женам, что за эти знамена проливали кровь не только из-за кривой иглы.
Ни одна женщина острова не забыла ей отношений с Крахом. Бурный, но весьма короткий роман, после которого и Йеннифэр и ан Крайт сумели сохранить теплые дружеские отношения, с помощью неповторимой скеллегской манеры приукрашивать слухи и раздувать сплетни, превратился в такой скандальный пассаж, что Йен научилась пропускать мимо ушей все вопросы по этому поводу. Она прекрасно понимала, что любые ее слова станут только топливом для продолжения баек.
Йеннифэр не могла выразить словами, насколько она была благодарна Керис за то, что девушка никогда эту тему не поднимала, ни намеком, ни взглядом. Находясь рядом с молодой королевой Ард Скеллиге, Йен ощущала нечто, отдаленно напоминающее вину. Керис единственная на островах имела право требовать ответов, могла себе позволить не прятать чувства брезгливости или неприязни по отношению к Чародейке. И, пожалуй, кое-какие основания могли бы найтись. Но северная правительница приняла решение не поднимать пыль прошлого.
Поэтому раз и навсегда, а на Скеллиге все делается только раз и на всегда, Йеннифэр стала сестрой ан Крайтам, а значит и всему северу.
Но не могла же Керис приказать повесить на каждом столбе официальную грамоту о том, что с этого момента Чародейка из Венгерберга перестает быть девкой подзаборной, а весь остров перестает ее таковой считать.
Поэтому за двенадцать часов до назначенного торжества, с окраины города все еще доносился шум явно строительного происхождения, перекрывал его только шум громогласного возмущения Йеннифер.
Она яростно металась в покоях Керис, возмущенная всем на свете, особенно тем, что ее не пускают на окраину. Она спокойно взывала к благоразумию; грозно сводила брови и напоминала, чей это праздник; угрожала, сжимая мелкие кулачки, немедленно телепортироваться в самое злачное место Новиграда и устроить там пьяную драку. Керис только благодушно улыбалась и к чему-то пыталась прислушаться, сквозь нескончаемый поток негодования гостьи.
Йеннифэр заметила чрезмерно-добродушное спокойствие дочери ан Крайта и замерла. Примерно в ту же секунду, она почувствовала, ощутила очень близко такую знакомую, необузданную силу. Смертельную, любимую.
Распахнувшиеся двери превратили грозно полыхающую огнем Йен в сияющую радостью женщину.
-Цири! - устремившись друг к другу, они встретились спустя два шага, почти напротив сияющей от радости Керис.
Йеннифэр получше скеллегских мудрецов знала, что не только кровь делает людей родными, крепко обнимая посреди северных королевских покоев свою единственную дочь. Чародейка прижалась к ее шее, зарылась носом в пепельные волосы, ощущая привычный запах опасности и крови. Они оба так пахли.
Ласково поглаживая спину Цириллы, Йен отметила про себя, что, кажется, девочка, похудела, но обсуждать подобные темы вслух - превращаться в квочку - она бы себе не позволила.
Отстранилась на пол-локтя, бережно удерживая Цири за плечи, и, встряхнув волосами, вместо ответа чародейка недовольно фыркнула в сторону лучезарно-улыбающейся королевской особы.
- Ваше Величество не желает посвящать меня в свои тайные планы, ограничивается лишь утверждением, что они - грандиозны.
-Раз первые гости на пороге - значит Величество уже желает. В конце-концов, что обо мне подумают, заперлась в своей спальне с виновницей торжества, на праздник не пускаю, голодом морю. - Керис посмеивалась и говорила все это больше себе - двое за ее спиной вряд ли внимательно слушали. Их встреча была наполнена такой радостью и счастьем, что у Керис мурашки покрыли всю шею. Казалось, Цири и Йен вели оживленный диалог в полной тишине. "Что ж, это привлечет их внимание" - девушка пинком открыла массивные и ужасно скрипучие двери спальни.
Йеннифэр попыталась окинуть Керис суровым взглядом, но озорная, солнечная улыбка в ответ обезаруживала настолько, что чародейке не удалось даже строго свести брови.
- Госпожа Йеннифэр, ну простите меня за то, что заточила вас этом ужасном замке и спать в носках целых две недели. Этим вечером можете отплатить мне любой монетой и не бояться при этом королевского правосудия.
Йен, не привыкшая открыто выражать положительные эмоции, молчала, разглаживая несуществующие складочки на своей элегантной черной шубке, увлеченно поправляла серебристые цепочки, служившие альтернативой пуговицам. А потом с облегчением почувствовала в своей ладони теплую руку, тянущую вперед. Цири, поровнявшись с Керис, жеманно поклонилась, получила от королевы заслуженный тычок в плечо и, выпустив пальцы чародейки, крепко обняла свою старую подругу, пошепча ей что-то на ухо, отчего у обеих хитро загорелись глаза. Они подскочили к Йеннифер с двух сторон и крепко вцепились в рукава шубы.
Сначала чародейка по инерции шипела, бранилась и упиралась каблуками в ковры, которыми был выстлан весь пол внутреннего замка, но быстро сообразила, что такое сопротивление играет наглым девчонкам только на руку - мех складками собирался под ее ногами и скользил по полу - и пообещала идти по своей воле. Девушки удовлетворенно кивнули, но отпускать руки Йеннифэр даже не собирались.
И тут чародейка поняла, что тесный контакт теплых рук с двух сторон приносит ей удовольствие и ощущение защищенности. А ожидающая впереди неизвестность - не пугает ее, а интригует и вселяет в сердце предвкушение праздника.
Цири с Керис непрерывно хохотали, что-то обсуждая, и Йен хохотала с ними. Разговоры за все время, пока они шли к месту назначения, по информативности и интеллекту не преодолели уровень истории о пастухе Йоне, который два месяца тренировал овец, чтобы в нужный момент те напали на Торберту, в которую Йон был давно влюблен. Почему вместо пары слов Йон решил использовать стадо баранов? - только духам предков известно. В назначенный день стадо окружило возвращающуюся из моря девушку, но видно запутались в построении, и гипотетическому герою - спасителю дев от овец - дорогу тоже перекрыло. Отчаявшийся Йон так решительно проделывал себе путь на встречу Торберте, что началась настоящая баранья заварушка, с толканием и блеянием, в которой Йону рогом продырявили штаны в нескольких интересных местах. Торберта тогда покрепче перехватила весло, которое несла в хату на просушку, и загасила восстание рогатого скота в самом зачатке. Животные единогласно приняли нового лидера стада и последовали за Тобертой, которая по пути Йона тоже захватила с собой - дырки срамные от бараньих рогов на штанах зашивать.
По пути им встречалось множество жителей городка и все провожали троицу долгими взглядами, но Йен не ощущала агрессии. Две девчушки лет пяти, судя по красным лицам бежали за ними на окраину чуть ли не с пристани.
-Госпожа Йеннифэр, с днем рождения! - пропищала одна из них, а вторая протянула незамысловатую фигурку из дерева, лодку, похоже, что сама сделала. Йен, сама не зная зачем, стянула с пальцев перчатку и протянула ладонь, принимая подарок. Девочки развернулись и убежали в сторону селения так быстро, что Йен не успела их поблагодарить.
-Вот увидишь, Скеллиге еще изменит свое отношение к тебе. - наклонившись к ней, шепнула Керис. Они дошли до того места, куда еше недавно ее не пускали. Посреди снежной поляны возвели три... здания? Шатра? В шатрах было бы холодно, а на постройку домов не было времени.
В растерянности Йен шагнула к ближайшему строению и провела рукой по мягкому шелку, который скрывал твердое дерево.
-Но как? - чародейка обернулась к улыбающийся Кейрис. "И зачем?" спрашивал взгляд.
-Три десятка крепких добровольцев и два друида и не на такое способны.
Йеннфэр медленно обводила взглядом дом так удачно выбранное место - с трех сторон поляну закрывали сосны. Она заметила колоссальный запас дров в телегах неподалеку. Почувствовала витающий в воздухе запах птицы, готовящийся на огне - наверно, повара только принялись за свою работу. Два срубленных дома, словно братья близнецы, были одеты в цвета клана Ан Крайтов. Третий домик располагался намного дальше от центра поляны, почти под самыми соснами. Небольшой, вряд-ли сюда поместилось бы больше восьми-десяти человек, он был украшен широкими шелковыми лентами, черными и белыми.
Чародейка обернулась к Керис и упрямо повторила немой вопрос.
- Потому что у них нет причин ненавидеть тебя, скорее наоборот. И потому что ты мне сестра, а я - Королева. Не волнуйся, обещаю свой сотый юбилей отметить с большим размахом.
По периметру каждого здания в снег были врыты огромные бочонки с пивом. У черно-белого домика на всякий случай тоже поставили.
Между крышами зданий натянули разноцветные гирлянды, они приятно шелестели, когда с ними играл ветер.
Вокруг было много заготовок для костров и, конечно, ровно в центре поляны сложили огромный, праздничный кострище. Йеннифер стояла у возведенного для нее домика, молчаливо закусив нижнюю губу, и не решалась войти внутрь. Постепенно сумерки обозначали свои права, а между сумерками и непроглядной тьмой на Скеллиге едва ли проходил час. Повсеместно стали зажигаться огни, а со стороны селения показалась целая вереница факелов. Жители Скеллиге пришли на празднование юбилея чародейки Йеннифэр.
Наконец поняв, что она чувствует, именинница звонко и искренне рассмеялась.
Праздновать!
Внутри их домика потрясающе пахло хвоей, длинный стол с двумя скамьями по бокам, занимал центральную часть пространства. Но в глубине нашлось несколько пар кресел, вдруг найдутся желающие пообщаться тет-а-тет. Их зданию, единственному из трех, вставили большое окно с видом на центральный, пока нетронутый, костер. Зато других огней вокруг становилось все больше, послышались первые песни.
-Начали петь - значит принесли еду - пробормотала Керис и тут же двери распахнулись, впуская двоих поваров с огромными подносами.
Их стол был настолько щедро заставлен вином, что закуски еле удалось разместить. Для начала им принесли по два блюда сырного, мясного и овощного ассорти, такого размера, что, казалось, этим можно месяц питаться.
Йеннифэр протянула руку к ближайшей бутылке с вином и принялась крутить ее, читая этикетку.
И испытала приступ сильнейшего дежавю, сборную солянку из всех балов, на которых она побывала, всех винных этикеток, что перечитала в своей жизни.
-Пошло оно к черту. - легким взмахом руки, чародейка превратила в пыль все надписи на бутылках, и даже стола не запачкала. - Объявляю сегодняшний день - днем непредсказуемости.
Йен с помощью магии выдавила пробку из ближайшей бутылки, из интереса сунула туда свой носик - нет, как она и думала, все, что ей удалось узнать о вине по запаху - ей попалось красное. Удивленная и восхищенная чувством свободы, что распирало ее изнутри, Йеннифэр впервые в жизни сделала глоток прямо из бутылки. И осталась в полном восторге. Она чувствовала на себе взгляд Цири, но не чувствовала в нем осуждения - и этого было достаточно.
За мгновение до того, как Трисс обняла ее, Йен почувствовала запах ее духов - ненавязчивый, приятный, вызывающий у нее одно время отвращение. Внимательно прислушавшись к себе, почти до неприличия растягивая паузу, Йеннифэр уверено ответила:
- И я очень рада видеть тебя, болтушка. Твои духи.... Они чудесно пахнут, мне действительно нравится.
Открывшийся рядом портал всколыхнул густые кудри Йеннифэр, но ради Кейры Мец подобное неудобство вполне можно было потерпеть. Йен не знала, найдут ли ее приглашения Кейру, придет ли вообще она. Ее появление несказанно обрадовало именинницу. Было что-то всегда такое в Кейре, привлекательное и отталкивающее одновременно. Загадка.
- Прекрасно выглядишь, Кейра. За это стоит выпить. - и Йеннифэр сделала свой второй в жини глоток прямо из бутылки. - Я объявляю полную демократию. Берите себе по бутылочке, дамы, и начнем веселье.
