Поездка до деревушки Завады была весьма приятна. Погода стояла ясная и солнечная. Пейзажи открывались неописуемой красоты, горы протыкали заснеженными пиками голубое небо, цветочные поля пестрели морем красок. Воздух был свежим, как будто нетронутым. Лютня затихала только ближе к ночи.
Присцилле удалось прибиться к торговому каравану. Нанятые наемники для охраны оказались очень веселыми ребятами, травили анекдоты у костра, рассказывали веселые истории из своего прошлого. Купцы миролюбиво наслаждались музыкой и обещали довезти до ближайшего города, делились вином и едой, беря за это чисто символическую плату. Казалось, все пребывали в хорошем настроении, еще бы, их путь лежал домой, к женам, к детям, к матерям. Сердцем они уже были на родине. Общее приподнятое настроение передалось и Цираночке, она исполняла только задорные песни, пританцовывала у костра и смеялась, много смеялась. В Заваде компания должна была остановиться на день, поторговать с местными и потом, прямой наводкой, в город, домой. Предвкушение зашкаливало, окрыляло и, увы, ослепило.
Приближение фигуры с неба не успели заметить ни кучера, ни торговцы, ни наемники. Все произошло так быстро, что Прис даже не успела понять, что пошло не по плану. Она было решила, что первая телега налетела на камень, а в нее, видимо, врезалась вторая.
Крик людей, безумный, дикий крик заставил ее обернуться в ужасе. Это настолько выбивалось из общего общения, из миролюбивого духа царившего в группе, что сердце сжалось, а из груди вырвался изумленный стон. Что же могло заставить людей так закричать. Первая телега была разрушена. Пегая лошадка Тыковка отсутствовала. Кучер лежал на боку и с ужасом Присцилла осознала, что на боку, поодаль от телеги, на самом деле лежала лишь половина человека. Ее желудок сжался, грозя выдать весь завтрак наружу. Картина была из тех, от которых приличные дамы потеряли бы сознание, а не приличные, к которым чаще всего Цираночка относила и себя, бранились бы и требовали дать им выпить для храбрости, потому что все это какой-то ад.
Тень приближалась с боку, она стремительно росла превращаясь из небольшой точки в махину с крыльями. Это не была птица, но поднять взгляд что бы определить врага было жутко, хотелось, напротив, закрыть глаза, закричать в панике, вторя тем крикам, что и так слышались отовсюду. Телегу что-то ударило в бок, на секунду показался длинный хвост, а потом нагретое место начало скатываться по небольшому склону. Прис только и успела накрыть собой лютню, как самое ценное, что было в ее недолгой жизни, и вцепиться в доски с такой силой, что пришлось пожертвовать ногтями. Кружащийся водоворотом мир остановился и на смену ему пришла сначала острая боль, а потом спасительная темнота.
В чернильной темноте было славно. Ни криков боли или ужаса, ни страха. Спокойная, пустая, она обволакивала, дарила убежище, заставляла забыть о бедах, проблемах, стрессе. Больше ничего не существовало, не должно было. Цираночка отдала бы все, что бы эта тишь продлилась подольше, однако всему приходит свое логическое завершение. Боль вытащила ее из царства безмятежности. Затылок ныл, спина тоже. Было темно и тихо, слишком тихо. В воздухе витала удушающая вонь крови и смерти. Воспоминания о случившемся пришли не сразу,но как только вернулись, услужливое воображение поспешно нарисовало картины, одна страшнее другой. Облегчением стало то, что лютня была цела, по крайней мере насколько можно было об этом судить на ощупь. Попытка встать привела к всполоху боли в ребрах и ударом лба о что-то твердое. Руки нащупали дерево. Неприятным открытием стало то, что над ней возвышалась телега, она держалась на бортиках и между Присциллой, лютней и перевернутым транспортом оставался лишь сантиметр. Настоящее чудо, что были бортики, иначе на одного барда в этом мире стало бы меньше. Какая нелепая смерть.
Цираночка попыталась приподнять свою клетку, но быстро поняла, что эта работа ей явно не по плечу и решила не тратить силы впустую. Так ей точно не выбраться. Пару раз крикнув "На помощь!", она приняла для себя два варианта. Или все были мертвы кроме нее, или выжившие поспешили сбежать. Не задача. Ощупав край телеги и убедившись, что выхода нет, Цираночка несколько приуныла. Ее ситуация казалась все менее приятной. Еще пару мгновений назад она решила, что смерть от телеги была ужасной, но быть задавленной показалось более позитивным событием, чем умереть от жажды. Стоило этой мысли коснуться напуганного разума, как резко захотелось пить. Губы пересохли, горло горело. Пришлось сменить вектор мыслей, переместить его на какое-то занятие.
Трубадурша решила осмотреться. Сквозь не большие зазоры удалось понять, что сейчас ночь, а значит времени прошло не мало. Если были выжившие, то сюда обязательно кто-нибудь вернется, если нет, то наверняка люди из Завада покидают деревню периодически и найдут ее. Если только они не знают, что на этих территориях обитает кровожадный монстр. Легче не стало и от мысли, что существо может пожелать вернуться и завершить трапезу, достать ее из-под телеги и убить одним молниеносным движением, впрочем, это была бы легкая смерть.
Перебирать в уме варианты было удручающим занятием, все они не были в достаточной степени оптимистичны что бы приподнять мораль и зарядить надеждой. Хотелось плакать, выть загнанным в тупик зверем, умолять выпустить ее из этой ловушки, в которую она умудрилась попасть. Боль вызывала сонливость, не то что бы Цираночка могла себе позволить потерять контроль над ситуацией на пару часов, но решение хотя бы на секунду закрыть глаза оказалось очень подходящим для данного происшествия. Просто моргнуть на чуть подольше. Да и потом, вдруг все это просто кошмар и уснув тут, она сможет проснуться в другом месте. В безопасном, спокойном, приятном месте. Глаза слипались, а боль вновь сменилась тишиной и темнотой.

Утро наступило неожиданно. Открыв глаза Присцилла с удивлением осознала, что сквозь стыки досок пробирается свет, он падал прямо на глаза ослепляя, такой яркий и теплый. Это точно был уже не рассвет. Под телегой было достаточно влажно от росы, солнце не пробиралось в темное царство и не высушило траву. Одежда тоже немного намокла вызывая дискомфорт и дрожь в теле. Проснуться в каком-нибудь другом спокойном месте не удалось, кошмар не пожелал прекращаться.
Но все это отошло на второй план, когда слуха коснулись мерные шаги. Это и разбудило ее, выкрало из объятий сна, выдернуло в реальность. Шаги принадлежащие живому человеку. Тот монстр двигался совсем с другим звуком. Тот звук был похож на звук кожаных перчаток ударяющийся друг о друга. Надежда сверчком зажглась в душе заставил девушку вздрогнуть и завозиться пытаясь привлечь внимание проходящего. Как же сложно оказалось определить, как далеко он находиться, а из-за сухости во рту было боязно начинать кричать. Что если человек приблизился недостаточно для того что бы ее расслышать, что если все усилия будут потрачены в пустую? Да и голова гудела как после хорошей гулянки. Тем не менее, медлить тоже было опасно, что если он просто пройдет мимо, решив, что выживших нет? Поэтому Цираночка с замиранием сердца все же отважилась окликнуть возможного спасителя.
- Помогите!

Деревянный потолок находился так близко, что начинал уже давить на сознание, вызывая неподдельный страх быть погребенной под транспортным средством. Хотелось поскорее покинуть это "убежище" ставшее тюрьмой. Послышался треск, скрип, древесина была готова надломиться и осыпаться градом на лицо менестреля. Своды начали подниматься, будто бы за их край взялся атлант и на секунду девушка оторопела промаргиваясь. Снаружи было очень ярко. Солнце, зелень, голубизна неба и красная кожа буквально ослепили и несколько мгновений пришлось потратить на то, что бы осознать, что происходит.
За время ее размышлений, мужчина, а именно им оказался ее спаситель, подогнал поскорее покинуть деревянные казематы невольную заложницу. Первой по траве, между ног спасителя, проскользнула лютня, почему-то даже в такой ситуации она казалась более ценной. Бросать музыкальный инструмент было бы святотатством, а выбираться с нею в руках казалось очень несподручным занятием. Второй из-под телеги выбралась Присцилла. Буквально выползла, боясь подниматься на ноги. Она упала на землю неподалеку всматриваясь в голубизну весеннего неба и проклиная себя за идею ехать в Заваду. Боль в ребрах сковала пригвоздив к одному месту не позволяя оглядеть того, кому она должна была быть благодарна.
- Вот же лядь - неприлично выругалась трубадурша прижав руку к гудящему месту и несмотря на боль глубоко вздохнула. На свободе воздух показался будто бы слаще, не таким сырым, затхлым. Из этого могла бы получиться отличная баллада, если бы осталась хоть крупица вдохновения. Пока сознание упрямо концентрировалось на боли. Решив прервать свой однотипный поток мыслей Цираночка все же перевела взгляд на мужчину. Красная куртка, которая ослепила ее несколькими мгновениями раньше, была истыкана шипами, на груди висел до одури знакомый амулет и девушка застонала благодаря всех известных ей богов. Черт возьми, это был ведьмак школы Волка, невероятная удача.
- Спасибо, ведьмак. - вспомнила наконец о правилах поведения в социуме Присцилла и несмело, медленно, приподнялась на локтях. Новых всполохов сковывающей боли это не принесло. Из этого следовал вывод, что если не лихачить, действовать аккуратно, можно было избегать неприятных ощущений.
Взгляд поднялся выше по шее ведьмака. Его шрам на лице не вызвал особого удивления. У Ламберта тоже были шрамы на лице, конечно не настолько выделяющиеся, но она давно успела понять, что профессия охотников на чудищ не предусматривает заботу о своем виде. Они специализировались скорее на выживании. Глаза у мужчины были привычно желтые, с вертикальными зрачками, и черт возьми, как же сильно она успела соскучиться по этому цвету. Улыбка стала шире и теплее. Напрочь забывая о плане, двигаться поменьше и быть осторожнее, гонимая импульсом, Присцилла пташкой вспорхнула с места и повисла на шее у ее героя. Объятия не продлились долго, радость от освобождения быстро сменилась очередным ворохом бранных слов. Руку пришлось убрать с шеи и прижать к ребрам. Голова кружилась, слегка подташнивало от пережитого и страшно хотелось выпить.
Беглый осмотр не привел к приятным открытиям, товары купцов, вперемешку с пожитками наемников были хаотично разбросаны по всей дороге, свою сумку она не смогла найти в общем ворохе вещей. Помимо этого беспорядка, почти все было окрашено в грязно красно-коричневый цвет запекшейся крови. Половины кучера в траве больше не было. Цираночка побледнела и закрыла глаза рукой, вновь пытаясь проснуться в другом, более спокойном месте.
- Цираночка, бард, хотела бы сказать, что к вашим услугам, но сейчас мне не до песен. Тварь мертва? - спросила она отворачиваясь от душещипательной картины и медленно подбирая лютню. Душа разрывалась при мысли, сколько человек утратило возможность оказаться дома, сколько погибло мучительной смертью, бессмысленной, жестокой. Глаза намокли, хотелось разрыдаться и нажраться до беспамятства. Но поиски ее бурдюка с элем могли подождать, если чудовище еще живо. Оно может вернуться. Беглый взгляд определил две вещи. Меч был еще в ножнах, а на одеждах ведьмака не было следов сражения: ни крови, ни грязи. Значит он обнаружил Цираночку раньше, чем прищучил кровожадного монстра.
- Я не много могу рассказать. Никто толком не успел понять, что случилось. На нас напали с неба, очень быстро. Я ехала спиной к первой телеге, но когда обернулась, не было Тыковки, а от Ростека осталась лишь половина, вон там, - она кивнула на место, где по ее воспоминаниям лежала часть туловища. Присс старалась говорить лаконично, зная, что каждая лишняя деталь может стоить жизни, а информация из первых уст бесценна. Страх опять забурлил в жилах, но пришлось взять себя в руки продолжая: - Потом возникла тень над моей телегой, она накрыла ее всю, чудовище не из маленьких, я думаю, у него кожистые крылья. Я видела только хвост, длинный, а на конце заостренный.
Пальцами она постаралась изобразить окончание хвоста существа, что бы было яснее, о чем говорит. Информации было действительно мало, но кто разберет, какая деталь может оказаться полезной для ведьмака, а какая абсолютно лишней. Желая перестраховаться, хоть как-то помочь, Цираночка рассказала все, чему стала свидетельницей и замолчала погружаясь в воспоминания о ужасах прошлого дня. На щеках появилась влага.

Влага на щеках добралась до потрескавшихся губ и Цираночка легко смахнула горячие слезы тыльной стороной ладони. Сейчас было не до скорби, выплеснуть боль можно будет позже, найдя спасение на дне бутылки или в пожелтевших пергаментах бумаги. А можно и объединить оба варианта, что бы смириться, двигаться дальше. Смерть происходит сплошь и рядом, но пока прошла стороной мимо нее. В который уже раз Присцилла оказалась такой счастливицей? Она бы предпочла не гулять по лезвию кинжала, не рисковать, жить спокойной, размеренной жизнью. Но такая судьба была совсем не для барда, гонимые творчеством, вниманием публики, известностью иль деньгами, они много путешествовали, ввязывались в самые смелые приключения, что бы записать все из первых уст. Что бы легенды о героях имели ценность. Интересно, сколько раз Смерть обходила стороной Лютика?
Предложенную воду она пила с жадностью человека оказавшегося в пустыне. Конечно, обидно, что это был не эль, но предложенная жидкость была слаще меда. Пересохшее горло, которое, как казалось, было исцарапано мелкими песчинками, оправилось. Ситуация более не выглядела такой безвыходной. Вода и компания ведьмака успокоили нервы, позволили плечам немного расслабиться, хотя взгляд вновь и вновь возвращался к небу, искал на нем черную точку, которая приключила весь этот беспорядок.
- Эскель? Ну что же приятно познакомиться, хотя я бы предпочла для нашего знакомства ситуацию поспокойнее. - к кровавым следам она не желала оборачиваться и вместо этого посмотрела на ведьмака. Проснуться в спокойном месте не получилось, зато судьба подкинула подарок в виде человека, который сможет ее вывести в это безопасное место. Что ж, все не так уж и мрачно.
- Как поживает Ламберт? Надеюсь, у этого пьянчуги дела идут хорошо? - страшно хотелось отвлечься, вести непринужденный разговор в такой обстановке, разумеется, было на редкость странным решением, но ей нужна была передышка. Катастрофически нужна была. Просто что бы привести сумбур в голове в порядок, что бы урезонить чувства и вспомнить в каком ритме полагается дышать К тому же мысль о ворчливом товарище всегда приносила успокоение и ностальгию. Сколько лет их дороги уже не пересекались? Стоило бы его отыскать, но поиски человека его профессии настолько же безуспешны, как поиски иголки в стоге с сеном. На губах вновь заиграла нежная улыбка.
Ведьмачий амулет на шее у Эскеля выдавал некую общность с Ламбертом и, по всей видимости, с Белым Волком, о котором так часто рассказывал Лютик. А значит, ее новый знакомый мог приоткрыть завесу тайны о физической составляющей сразу нескольких ее приятелей. Наверняка, они между собой как-то да общаются. Любая весточка сейчас была ценна. Во всем этом хаосе последних суток, слух о здравии добрых друзей казалось на вес золота.
Вновь коснувшись губами горлышка фляги, которое она не спешила ни закрывать, ни возвращать Цираночка зажмурилась от наслаждения. Даже в самой безвыходной ситуации она умела радоваться мелочам, а вода, в данный момент, была как манна небесная. Каждая капля будто бы возвращала к жизни, давала новые силы и успокаивала гудящие, больные места. Прис догадывалась насколько это было обманчивым чувством. Очень уж вряд ли, что обычная вода исцелит ее боль в ребрах, скорее всего, очередное неловкое движение вызовет новый всполох ярких ощущений, и желание ругаться.
Выслушав доводы ведьмака о том, что ей придется ехать в деревню в одиночестве трубадурша отрицательно замотала головой, между делом, осушая предоставленную флягу и возвращая, уже пустую, в руки хозяина.
- Я не поеду в Заваду! Во-первых, с ведьмаком всегда безопаснее, чем без него. Я не хочу один на один встретиться с этой тварью. Во-вторых, я не могу просто так оставить это. Тут умерли знакомые мне люди. Тот же Ростек ехал к жене и двум сыновьям, как я в глаза им посмотрю? Что скажу? В-третьих, я решила, что напишу об этом балладу, что бы люди помнили, что тут произошло, знали. Для этого мне нужно видеть, как ты с ней расправишься. Плюс, это избавит меня от ночных кошмаров, - со знанием дела заявила Присцилла чеканя каждое слово. Гадину, так подло напавшую на них, она не простила и очень боялась, но ехать одной до деревни, боялась все-таки больше. К тому же, держаться в седле и управлять строптивым животным было достаточно не простым занятием. А с ее болью в ребрах девушка грозила свалиться под первый попавшийся куст. Ставить на то, кто бы ее там нашел первым, ведьмак или Смерть, ей совершенно не хотелось. Оставалось одно, отправиться на поиски чудовища и увидеть, как за всех погибших, отомстят.
Сделав над собой усилие Цираночка все же медленно повернулась на каблуках к разрухе и глубоко вдохнув, набираясь уверенности в своем решении, начала обыскивать развалы. Как бы это ни было удивительно, так уж много времени на поиски своих вещей не потребовалось, вскоре небольшой походный рюкзачок был найден под грудой рассыпавшихся тканей из одного из купеческих тюков. Некогда дорогие ткани теперь были перемазаны в крови и порваны. Говорят, ко всему привыкаешь со временем, но к этим картинам Присцилла еще не успела привыкнуть, то ли зрелище было не для ее хрупкого мирка, то ли времени прошло слишком мало. Желудок опять сжало спазмом, а дыхание сбилось, движения стали рваными, нервными. С трудом вырвав из объятий чужих вещей свои, Цираночка поспешно подошла к ведьмаку не обращая внимание на боль и тошноту.
- Я готова! Жаловаться не буду, приставать с расспросами тоже. Идем? - спросила она жалея поскорее оставить картины разрушенного торгового каравана в прошлом.

Ламберт... Кем он был для нее даже Цираночка не знала. Ведьмаком, который показал ей, что люди его профессии не опасные мутанты, за которыми по пятам ходит смерть. А обычные люди, еще более человечные чем многие другие. Который защищал ее, ценой своей жизни. Лучшим другом, таким за которого и в огонь, и в воду. О котором тревожишься будучи далеко и еще сильнее, когда находишься рядом.  Который черезмерно рискует собой делая ту работу, за которую не возьмутся другие. Который умеет поддержать, приободрить, успокоить. Собутыльником, что никогда не отказывался ни от сладкой медовухи, ни от горького эля. Который готов был выпить за победы, за невзгоды. Оплотом безопасности и доверия. С ним не страшно было быть самой собой, страх в целом отступал на задний план. Не было сомнений, что он вытащит ее из любой передряги, что протянет руку помощи безоговорочно. Он был человеком, к которому она обращалась мысленно, когда ее задница оказывалась на волосок от проблем, от смерти. Даже под этой злосчастной телегой, она надеялась, что он освободит ее, в очередной раз спасет от ужасов мира.
Удивительно, что на помощь пришел другой ведьмак, но тоже волк. Счастливая случайность и огромное облегчение, что ее молитвы все же были услышаны, что судьба в очередной раз ниспослала ей ведьмака.
- Ламберт никак не обидел меня. Мы путешествовали вместе какое-то время и стали хорошими друзьями. Он не раз помогал мне и я обязана ему жизнью, даже несколькими. Эскель, тебе не за что приносить извинения. Порой он бывает грубоват, это так, но он очень заботливый и внимательный, а это ценно. К тому же минусы есть у всех, - воспоминания о друге ведьмаке вызвали ностальгическую улыбку и вытянули из кошмара реальности. Стало как-то проще, как будто она смогла найти во всем этом бушующем море устойчивый островок, на котором можно было удержаться, поймать равновесие. Страх отступил во тьму, попятился испугавшись. - Я поэтому была так рада увидеть тебя, потому что знаю, что в обществе ведьмаков - безопаснее.
Слова о Геральте брошенные собеседником ничуть ее не смутили. Отсылку она уловила, а вот смысла не поняла. При чем тут Белый Волк? У него уже есть бард в виде неугомонного ловеласа. Прис не намеревалась разрушать их мужскую идиллию. Впрочем и желание прибиться к  Эскелю в приключении по укрощению твари у Завады было скорее личным. О балладе девушка думала в последнюю очередь. Конечно, она будет написана и, разумеется, получится весьма стоящей. Но сейчас ее мысли терзало лишь желание увидеть, как погибнет ее ночной кошмар, раствориться в прошлом, оставив возможность жить в настоящем спокойно и безмятежно.
В убеждениях Эскеля была некоторая логика. Ей действительно было бы не просто разыскивать тварь в таком плачевном состоянии. Нужно было бы поесть, но предположим, это сделать она могла бы и в пути, а что касается травм с этим нужно было что-то делать, при том, срочно. Недолго думая Цираночка покопалась в сумке извлекая бинты и кинула взгляд на мужчину. Он возвышался над ней уперев руки в бока и смотря непоколебимым взглядом.
- Следи за небом, ведьмак. Если тварь сейчас прилетит, нам обоим будет не сладко, - девушка указала пальцем вверх и поспешно начала развязывать шнуровку на одежде. Стягивать с себя рубаху было непростым занятием. От боли она запуталась в рукавах и чуть не потеряла всякую надежду выбраться и из этого плена. Но кое-как справилась. На ребрах расцвел огромный синяк, он отливал бордовым и сильно припух. Картина выглядела не слишком утешительно. Из груди вырвался неконтролируемый вздох отчаянья. Пришлось сжать зубы и взять себя в руки. Бинты ложились неровно, пальцы дрожали от напряжения и боли, но нужно было зафиксировать, защитить от непроизвольных резких движений. Закончив девушка в очередной раз выругалась и зашипела, напоминая одну из тех тварей против которых и сражаются обычно ведьмаки.
- Эскель, будь так любезен, помоги! - она протянула свою рубашку, понимая, что если снять ей ее еще удалось, то вот после всех злоключений с перевязкой, одеть будет тяжеловато. Предмет гардероба мелко дрожал в такт кулаку в котором был зажат. Можно было, конечно, рассматривать вариант, преодоления пути в таком виде, но Цираночка не хотела лишний раз отвлекать от возможной опасности мужчину. Сейчас не время ни для чего подобного. Поэтому стоило вернуть себе надлежавший вид и отправиться по следам, пирующей на останках убитых ее людей, твари.

Новый знакомый неплохо знал ведьмака из ее прошлого. Кажется они были хорошими приятелями, пожалуй, чего-то подобного и следовало ожидать. Видимо, три ведьмака знали друг друга достаточно хорошо. Цираночке показалось, что ее речи вызвали веселье со стороны собеседника, которое он постарался скрыть. Его виденье Ламберта было несколько иным, отличным от мнения трубадурши. Имея возможность пообщаться с ведьмаками певунья успела понять, что многие их слова стоит пропускать мимо ушей. Очень часто их грубость не соответствовала тому, какие чувства они на самом деле испытывали, приходилось ориентироваться на поступки, вероятно, поэтому ее воспоминания о старом друге были исключительно положительные, наполненные трепетом и товариществом.
- Не надо над ним издеваться из-за меня, пожалуйста, я бы не хотела подставлять своими словами человека, который для меня стал близким другом. Было бы очень грустно потерять его положительное отношение к себе, - попросила Цираночка, надеясь, что новый знакомый не отринет ее просьбы. Как всегда, бывает с людьми его профессии, было сложно понять что творится в голове у Эскеля. Он казался собранным и сдержанным, серьезным и хмурым, но понять ход его мыслей можно было бы только после продолжительного общения. Первое впечатление об охотниках на чудовищ бывает очень обманчиво, с этим Цираночка столкнулась еще при знакомстве с Ламбертом. Они были весьма закрытыми людьми, не стремились делиться своим внутренним миром, были более отчужденными от социума. Оно, пожалуй, имело смысл, социум старательно отворачивался от них, простые люди оскорбляли, плевали в спину, шарахались, как от чумных. Грубое отношение ведет за собой подобные каменные своды и высокие стены, которыми обустраивали свой внутренний мир ведьмаки.
Эскель обернулся на ее просьбу о помощи и почти профессиональным взглядом окинул работу ее рук. Она ожидала, что он цокнет языком, учитывая недовольство, которое промелькнуло во взгляде. Но ведьмак лишь тяжело вздохнул и начал переделывать, перевязывать более ровно и жестко. Девушка прикусила внутреннюю часть щеки от боли. Страшно хотелось хлебнуть Ламбертовской бурды и обматерить всю ситуацию, в которой она варилась уже вторые сутки. Из груди вырвалось шипение, а руки сжались в кулаки до побелевших костяшек. От искрометной тирады на тему происходящего останавливало лишь то, что ей пытаются помочь, пусть это больше, в данную минуту, и походило на пытки.
Окончив с экзекуцией ведьмак натянул на нее рубаху. Бесцеремонно, но все-таки осмотрительно, не причиняя лишнего дискомфорта, скорее спеша побыстрее закончить с этим делом и перейти к тому, к чему привык больше - к охоте за чудищами. Грубые пальцы на удивление проворно справлялись со шнуровкой на груди.
Задумчивость притихшей Цираночки, наблюдающей за стараниями мужчины и его взглядом скользящим по ее телу, прервал тихий хлопок. До одури знакомый хлопок заставивший ее замереть, как перепуганную лань. По коже поползли вереницей мурашки, а волосы на загривке встали дыбом. Ужас вчерашнего дня вернулся вместе с этим звуком. Сердце замерло на мгновение, менестрель даже дыхание задержала, надеясь, что так она сможет слиться с окружающей средой, остаться не замеченной. Конечно, несколькими минутами ранее она убеждала ведьмака взять ее с собой на охоту, но не была готова, что столкнется со своим ночным кошмаром так скоро. Всего чего она хотела - это еще немного времени прежде чем придется заглянуть в глаза своему страху.
Эскель почти в танцевальном движении перевел барда себе за спину, прикрыв ею, как крепостной стеной, не давая возможность увидеть, что стояло перед ним. Но Прис успела заметить промелькнувший, в глазах ее нового товарища, ужас. То, что даже профессионал по охоте на бестий испугался этого монстра, привело ее в изумление и подарило осознание, что ничего уже не поможет. Ни сила охотника, ни бег Прис до деревни без оглядки. Видимо, монстр был из тех, от которого не скрыться, а Смерть решила поиграть с Цираночкой перед тем, как уведет ее за руку в своей царство, испытать нервы на прочность, заставить страдать. Но трубадурша не доставит ей такого удовольствия, она не сдастся.
Убираясь с дороги за одну из телег Присцилла притихла. Решив, что побег не принесет необходимых плодов, она притаилась выжидая своей участи и тревожась о ведьмаке. Если бы нужно было, она бы встала рядом с ним, даже несмотря на свои переживания и липкий страх, она бы это сделала. Тем не менее, девушка осознавала, что в данном конкретном случае станет только обузой, которую придется защищать, и которая лишит мужчину некоторого диапазона действий. Ему нужно было пространство и полная концентрация на успешном завершении своей работы.

Наблюдать из-за опрокинутой телеги было хоть и интересно, но все же достаточно не по себе. Чудовище в смертоносном танце с ведьмаком приближалось к ее укрытию, грозя задеть его собой и даже не заметить. Прис было решила перебежать подальше, но прилипла к месту. Она бы отвлекала звуками, шуршащей под ногами при переходе травы, чуткий слух ведьмака, а ему сейчас была необходима полная концентрация. Не хотелось послужить причиной проигрыша человека над ширококрылой бестией. Трубадурша даже дыхание задержала, не моргая. Одно сердце раскатами грома, казалось, наполняло всю округу. Благо, что монстр рычал от ярости, бился хлопая крыльями, царапая когтями землю, щелкая челюстью, на эти звуки отвечал лязг меча, хриплое дыхание Эскеля и брань, гулких ударов ее сердца бившиеся будто и не замечали.
Скачки опасных противников друг к другу, и в противоположном направлении, были такими молниеносными, что сознание не успевало понять, зафиксировать, вычленить. При каждой атаке монстра Цираночка обескураженно выдыхала думая, что она будет последней и решающий, настолько ловким было драконоподобное существо, настолько хитрым, сильным и рассерженным.
Шипение, сродни змеиному, только гораздо громче, и треск костей стали траурной симфонией по падшему бойцу. Вот только боец и не думал умирать. Держась рукой за ребра Эскель упрямо встал на ноги, слега шатаясь. Он жадно впился губами в сияющий на свету стеклянный пузырек заставивший Прис зажмуриться. Она не успела увидеть того самого момента, когда весы перевесили в сторону победы человека над чудовищем. Удары Эскеля достигали цель снова, и снова, он наступал, существо, не почувствовав подвоха продолжало атаковать, но с подрезанной ногой было уже не столь проворно. Действие происходило совсем близко, каждого дуэлянта можно было лицезреть как на ладони, а один раз пришлось даже резко присесть от хвоста, который пронесся со свистом над самой головой. Вся жизнь в этот момент пронеслась у Присциллы перед глазами, первый раз когда она взяла в руки лютню, первые несмелые аккорды, первая похвала учителя, который подарил ей новый мир, наполненный звуками и эстетическим наслаждением.
Звуки битвы стихли и несмело бард выглянула из-за телеги, с которой уже успела стать одним целым, с такой силой она прижалась к холодному дереву. Чудище умирало, глаза закатывались и оно делало последние вздохи наполненные агонией. Ведьмак лежал на тюках и тоже еле дышал. В первые мгновения, Цираночка решила, что они столкнулись лбами и не было ни победителей в этой схватке, ни проигравших. Однако монстр дышать перестал, а ведьмак продолжал, более того он взялся за расстегивание коварных пуговиц на одежде, которые ускользали из его пальцев.
Менестрель нерешительно выбралась из своего укрытия и быстро пробежала мимо "дракона", который уже не подавал никаких признаков жизни, к охотнику на чудищ. Ведьмак был плох.
- Постарайтесь не двигаться и расслабиться, я буду нежной, - девушка робко взялась за красную куртку деликатно сняв ее с ведьмака, она тут же грубо отбросила в сторону. Ее руки бережно прошлись по пуговицам рубашки, пальцы дрожали от напряжения и страха. Если она не поторопится, то может вновь остаться одна в этом аду, но и спешка могла бы привести в новой боли или даже травмам у того, кто защитил ее, спас. Откинув полы расстегнутой ткани Цираночка замерла перепуганной пташкой. Что требовалось делать дальше она не знала. Ее навыков в медицине хватало разве что на то, что бы сносно перевязать рану или зафиксировать гудящую конечность, но что черт возьми делать с треснутыми или даже переломанными ребрами она не представляла себе совершенно.
- Вам нужно к врачу, в город, может там есть какой-нибудь целитель или чародей. Не думаю, что в Заваде найдется тот, кто окажет достойную помощь. Вы говорили, что у вас есть лошадь? - Присцилла соображала в панике оглядываясь по сторонам. Большинство телег было опрокинуто или разрушено, оставалась парочка, в которых при должном умении и оснащении можно было бы попытаться запрячь лошадь. Вот только ни первого, ни второго у барда не было. Вставал так же вопрос, как перетащить здоровенного мужика на телегу? Понимая всю бедственность положения девушка поникла.
- Может мне съездить в деревню за помощью? Позову кого-нибудь, вас погрузят на телегу, перевезут куда надо, - оставлять ведьмака одного рядом с гиганской, пусть и мертвой, гадиной не хотелось, быть может может их тут не одна штука обитала, а целый выводок, но других вариантов блондинка попросту не видела. Ситуация была из ряда вон. Единственный стоящий выход, однако, омрачался тем, что ездить верхом Цираночка умела постольку поскольку, впрочем, об этом она предусмотрительно решила умолчать, что бы не вызывать волнения у пострадавшего.
Что-нибудь придумаю. Где наша не пропадала?

Ведьмак был плох. Это виделась в каждом осторожном движении, в сурово сдвинутых бровях. Даже глубокий вдох принес ему всполох боли, это стало понятно по тому, как он поморщился. Цираночка закрыла глаза вспоминая, как несколькими годами ранее сидела с таким же больным и несчастным Лютиком. Тогда она не знала, какой жестокой может быть жизнь, и думала, что он самый страдающий из всех, сейчас, воспоминания о располовиненном кучере были еще достаточно ярки, поэтому Эскель казался вполне здоровым. Он мог говорить и хоть сколько-то двигаться, это были очень хорошие знаки, соответственно, появился шанс добраться до деревни вдвоем. Вот только, как сломанные ребра отнесутся к прогулке верхом - вряд ли положительно. Он прочувствует каждую кочку, каждую выбоину, избавить охотника на чудовищ от всполохов новой боли Присцилла не сможет. Тем не менее, одна деталь не укладывалось в ее голове.
- Господин ведьмак, а почему бы вам не приготовить эликсир? Ламберт всегда так делал и, кажется, они помогали, - этот вопрос уже какое-то время крутился на кончике языка и бард не смогла не задать его. Ситуация выглядела подходящей для использования зелий, но почему-то Эскель не спешил с этим, может у него не было алхимических составляющих лечебного зелья.
Прис начала мерно бинтовать ребра мужчины. Какой никакой опыт в этом деле у нее уже имелся, Лютику, в свое время, она тоже помогала с бинтами, поэтому справлялась с задачей вполне сносно. Это себя бинтовать не сподручно, боль заставляет дрожать и выгибаться дугой. Другим же помогать куда удобнее, ничто не сковывает движения, не принуждает останавливаться.
- Я могу забинтовать, это не слишком сложно, но на сим мои познания в медицине заканчиваются, - помощью Эскеля она пользоваться не стала, решив, что ему лучше избегать лишних действий, а со столь не хитрым заданием она справится и сама. Периодически приобнимая его, что бы провести бинт за спиной, Цираночка бросала взгляд на лицо мужчины. Пыталась понять по его желтым глазам, как много боли он испытывает, определить стоит ли накладывать бинты чуть слабее. Его лицо было хмурым и сдержанным, одно слово - ведьмак.
Окончив с перевязкой Цираночка поспешно выпрямилась, не позволив мужчине опереться на себя и встать. Упреждая его намеренья. Еще не хватало, что бы он размахивал мечом при таком болезненном состоянии. Новые подвиги его ребрам - ни к чему. Но раз уж нужно отделить голову от туловища, трубадурша приложит все усилия, что бы добиться этого результата. К тому же, по отношению к той мертвой твари у нее тоже есть должок. Проведенная под телегой ночь, воспоминания об убитых друзьях, всколыхнули волну ярости в груди, обожгли желанием расквитаться.
Найдя стальной меч в траве девушка решительно подняла его двумя руками. Меч был тяжелый и оттягивал руки вниз. Ребра, растревоженные таким грузом, загудели, намекая, что стоило бы оставить их в покое. Но если у Прис они начали просто гудеть, то ведьмаку бы причинили более ощутимый дискомфорт. Мягко подойдя к виверне, все еще косясь на нее с недоверием (мертва ли?), Цираночка подняла меч и, как топор, опустила на шею монстру. Лезвие разрубило чешую и застряло. Пришлось упереться ботинком в туловище бестии, что бы вырвать клинок. Второй удар лег неудачно, отскоблив чешуйки с нового участка шеи монстра. Целиться с тяжелым мечем в руках оказалось задачкой не из легких, Цираночка надеялась принимаясь за это дело, что работенка окажется попроще.
Такими темпами, я очень долго провожусь с этим занятием. Почему оно просто не отрубилось с первого удара? Палачи же редко когда не справляются с этой задачей. Мать его, это как-то совсем сложно!
Очередной удар хоть и пришелся на место рассечения чешуи, но меч звякнув о кости позвонков неожиданно застрял. Уперевшись уже двумя ногами блондинка безрезультатно дергала оружие. Лезвие не поддавалось ни на миллиметр. Неужели она испортила оружие ведьмака и теперь оно никогда не извлечется из шеи отвратительной твари? Убедившись, что это Сизифов труд, менестрель обернулась к мужчине. Эскель скрывал свое лицо в ладонях, пытаясь не смотреть на отчаянные попытки барда.
- Я это... случайно. Тут застряло просто... Извини... а что дальше-то делать? - нерешительность в ее голосе обусловлялась тем, что Цираноча представляла насколько бы негодовал в такой ситуации Ламберт. Он бы уже давно начал бы браниться распоследними словами, посылая ее в самые темные закоулочки этого мира. - Просто хотела помочь. Не думала, что у палачей такая сложная работа.
На лице появилась виноватая улыбка. Присцилла приблизилась к ведьмаку и вновь опустилась подле него ожидая, когда он воспользуется предложенными плечиками и постарается встать опираясь на них. Вариантов не оставалось, ему придется завершить начатую ею работу, хотя этого и хотелось избежать всеми силами. Новое испытание для ноющих ребер, как ее собственных, так и ребер ведьмака.

Ведьмак вытащил свой меч одним умелым движением и Цираночка изумленно охнула, она была уверена, что это физически невозможно, особенно для того, у кого ребра были далеко не в порядке. Попросив Присциллу отойти в сторону, таким же рассчитанным ударом, описав в воздухе дугу кончиком лезвия, Эскель отделил голову твари от туловища и она откатилась по траве. Меч при этом выглядел целехоньким, хотя бард уже успела решить, что сломала его во время своих безрезультатных попыток облегчить жизнь раненому мужчине.
Охотник на чудовищ перевязал отрубленную голову веревкой, ругаясь при этом, не хуже моряков в портовом городке, но все же несколько уступая в выражениях Ламберту. Эскель потащил свой трофей вперед, видимо, к тому месту где он оставил коня. Слова о еде сжали желудок рождая звуки совсем немузыкального толка и подгоняя чертовски голодную артистку побыстрее к священной лепешке, которая сейчас казалась самым вкусным завтраком из всех возможных завтраков. Когда путь был пройден, вынырнув из-за "зарослей" бирючины. Цираночка удивленно застыла увидев небольшое животное рядом со статным конем. Козленок заблеял выражая свое беспокойство и начал слегка переминаться с ноги на ногу, будто бы решая между позорным бегством и верностью хозяину. Данный "грозный" зверь никак не вязался с тем образом, который успел у Присциллы сложиться о ведьмаках.
- Не ожидала, что вы путешествуете в такой компании. А почему именно козел? - менестрель подошла чуть ближе, стараясь не выдать дрожью рук желания поскорее наполнить свой желудок едой и водой. Голова кружилась ни то от вчерашнего происшествия, ни то от сегодняшних приключений. Дабы как-то занять себя в ожидании лепешки-лакомства, Присцилла почесала зверька за ушком, ласково и ненавязчиво, позволяя козленку увернуться, если такие нежности будут ему не по душе. Но он напротив повернул голову подставляясь заботе умелых пальцев.
- Я не то что бы очень хорошо держусь в седле, и не то что бы люблю быструю езду. Но за наличием других выборов, мне видимо все же придется сесть на вашего коня, однако, как вы сейчас сами будете ехать? Каждая выбоина причинит вам массу неприятностей, да и мне не меньше, если уж говорить откровенно, - Цираночка коснулась свободной рукой своих ребер, напоминая ведьмаку, что она тоже далеко не в лучшей форме. Конечно, его травма была куда серьезнее, но и ее ребра своим нытьем доставляли музыканту определенные проблемы.
Лошадей Присцилла остерегалась, от них никогда не знаешь чего ожидать. Сильные, большие и, на ее взгляд, совсем необузданные любители свободы, несли через чур быстро и по непонятным траекториям. Конечно, встречались ей люди, рядом с которыми было не так опасно забираться в седло, но когда она пару раз решалась оседлать животное самостоятельно, даже самые "мирные" животные превращались в демонов из преисподней. Искусство верховой езды было непостижимо для Прис, и хотя злые языки говорили, что талантливый человек - талантлив во всем, пытаясь упрекнуть менестреля в отсутствии онного таланта в целом - бард считала, что так воздействовать на животное это в своем роде, тоже уметь надо.
- Я не смогу управлять вашим конем, если вы об этом, да и упасть могу с седла, если... Предпочитаю пешие прогулки или поездки на телеге. Поэтому я, пожалуй, предпочту оставить всю самую сложную работу вам. И куда сядет сие милейшее создание? - Присилла кивнула на Колокольчика, который блаженно щурился и подставлял то одно, то другое ухо умелой ласке. Конечно, больше всех этих вопросов спасенную из-под телеги интересовал лишь вопрос пусть и позднего, но все-таки завтрака, а еще хотя бы пара глотков живительной влаги, но будучи девушкой благоразумной и учитывая, сколь учтиво общался с ней ведьмак, она не спешила переходить непосредственно к делу, ожидая пока смелый муж сам выдаст ей провиант. Нужно было поддерживать выбранный им стиль беседы, дабы Эскелю было привычнее и приятнее в ее компании.
Да, все же манера общения при первом знакомстве у него немного приятнее, чем у Ламберта.