Зимы в северных королевствах бывают во истину суровыми. Мороз кусает кончик носа, щеки, и открытую шею. Хорошо хоть удалось раздобыть добротные шерстяные варежки и плотный плащ, который позволял спрятаться хоть ненадолго от холода, коварно пробирающегося под одежду.
Присцилла уже несколько дней давилась кашлем, довелось как-то во сне избавиться от защиты плаща, после чего ее не то продуло, не то застудило. Купец из обоза, к которому она прибилась, уверенно говорил, что это не излечимо и через пару дней она сгорит, как сухое полено. Его пессимистичные реалии нисколько не утешали, но с этим еще можно было жить, а вот с пропадающим голосом - никак. Хотелось выть зверем и ругаться искрометным матом. Последнее легко удавалось, а вот с первым возникли проблемы, вой скорее был похож на хрип умирающей дичи, что купец тут же прокомментировал, как основной признак скорой кончины без должной помощи.
Желая поскорее избавиться от такой словоохотливой компании Цираночка спрыгнула с телеги в первой попавшейся деревеньке, решив, что малиновое варенье, да мед, поправят дело. А сколько бы они не стоили, она с готовностью оплатит любую взвинченную цену, лишь бы не потерять то, чем она зарабатывает на жизнь. Нужно думать в перспективе, пусть сейчас карманы станут легче, зато потом у нее будет плошка с горячим обедом, если же беречь каждую копейку, то купец все же окажется прав.
Первые встреченные ею лесорубы почесали затылки на вопрос о том, где в столь богом забытом месте может скрываться барыга медом. Выглядели они несколько уязвленными такими эпитетами, но все же выдали ценную информацию, что со всеми бедами в деревне справляется знахарка, что обитает на отшибе в лесу. Знахарка была весьма кстати. Гораздо лучше чем малина и ромашковый чай. Мало того, что платить ей за услуги было лучшей тратой финансов, скорее всего, действия человека знающего принесут больше пользы, а значит вложение будет эффективным. К тому же, все знахарки, с которыми Цираночка сталкивалась лично были весьма хороши собой, а это давало надежду, что ее эстетическое голодание будет наконец насыщенно. Так лечиться еще приятнее.
Перескакивая через сугробы, как молоденькая лань Присцилла двинулась в указанную сторону бурча под нос проклятия. В башмаки забивался снег и начинал колоть ступни. Сильнее кутаясь в не по размеру большой плащ, который прикрывал не только самого барда, но и ее дорогую подругу - лютню, висящую на плече, менестрель подавила в себе кашель и спрятала покрасневший распухший нос.
- Черт подери, еще немного таких приключений и купец действительно окажется прав. Какая нелепая смерть. Ну нет. Ковирка не может умереть из-за коварства простуды, и не такое переживали. Если меня не убила виверна и утопцы, то и простуду поборю,- подбадривала себя блондинка преодолевая яму, в которую она угодила прыгнув в очередной раз. Рыхлый снег поднялся до бедра, облизав влагой рейтузы и подмочив край штанишек-пуфиков.
Наконец из-за деревьев показалась хижина, это подарило надежду и щедро отсыпало в тело сил. Скорость преодоления снежных массивов увеличилась и Цираночка наконец достигла протоптанной дорожки. Видать, ее слова все-таки несколько огорчили дровосеков, если они не сообщили, что к домику вела хоть какая-то тропка, с другой стороны, проходила она в противоположном направлении от того, откуда вышла Цираночка, и ее поиски могли бы потратить ценнейший ресурс - время. Оставшийся путь до двери не вызвал никаких затруднений и уже через пару мгновений тишину зимнего леса огласил громкий стук. Цираночка стянула с руки варежку, боясь, что ткань приглушила бы ее порыв, а знахарка могла бы не услышать, что у ее двери мнется незваный гость.
- Хозяюшка, открой, пожалуйста, - хрипло проговорила Прис, понимая, что ее терпение и здравомыслие, осталось где-то там, на купеческом обозе. Становилось жарко, а это был уже действительно дурной знак, купец бы ничего хорошего не сказал о новом симптоме и, наверняка, посоветовал бы озаботиться покупкой погребальных одежд. Будь трижды неладен этот купец и его сомнительная поддержка. Гонимая темными мыслями Цираночка застучала по двери еще интенсивнее и громче, начиная в серьез опасаться, что единственный, кто мог бы ей помочь в столь затруднительной ситуации, мог оказаться не дома.

Дверь, пусть и с промедлением, но отворилась в тот момент, когда Присцилла уже начала терять надежду на успех данной затеи. В дверном проеме предстала невероятной красоты девушка. Такая, что сердце защемило, а дыхание, которое, впрочем, и так было обременено непроходимостью в носу, перехватило. Таким хочется посвящать самые трепетные серенады, ради таких идут на подвиги, а Цираночка к такой приперлась со столь кощунственной просьбой, как излечить. Стало как-то сильно неловко, и проходить внутрь, и открывать свой рот. Голос не подходил для такого знакомства, резко захотелось сменить его на свой, родной, звонкий как горный ручей. И одежду промокшую, прилипшую к телу, колючую, но не спасающую от коварства зимней стужи, решительно стоило сменить на лоск шелка и кружев. Почему все так не вовремя, почему они не встретились летом при более подходящих условиях.
Взгляд затерялся где-то в вырезе одежды знахарки и Присцилла обрадовалась, что мешковатый капюшон полностью скрыл ее лицо от незнакомки, иначе, вполне возможно, что ее выставили бы вон, но красавица пленительно пригласила войти, а Прис покорно последовала ее словам, оттряхивая ноги от прилипшего снега на пороге, на той границе, которую не решалась пересечь. Там и осталась, услышав как за ней затворилась тяжелая дверь.
В доме было тепло и уютно. Ветер не пригласили следом за незваной гостьей, оставив его неистовствовать у входа. Голую ладонь начало покалывать, холод отступал, покрасневшие пальцы, задеревеневшие, возвращали себе былую прыть, медленно, но целеустремленно.
Цираночку, и до этого то бросило в жар, но теперь, то ли от неописуемой красоты девушки перед ней, то ли от жара в доме, на лбу проступила испарина. Стирая ее рукавом девушка скинула капюшон замечая, как на пол осыпались мелкие снежинки и вновь возвращая все внимание встретившей ее хозяйке дома. Она не была простой деревенской травницей и это было заметно. То как она держалась, осанка, взгляд наполненный холодной уверенностью, движения, поворот головы. Все выдовало в ней нечто большее, что-то более весомое, не из этого, слишком простого для нее, мира. Может селян и просто одурачить, но бард научен подмечать детали в лицах тех, кому он исполняет свои баллады. Эта особенность, этот талант били тем, что дарили менестрелю сытный ужин и добротный алкоголь в любое время года.
- Прошу простить меня, госпожа, за столь вероломное появление, признаться честно я не ожидала встретить в таком месте кого-то столь... - комплимент, который должен был быть ненавязчиво вовлечен в речь Присциллы был наглым образом прерван громким кашлем, что рвал ее горло. Оно уже порядком саднило и вынуждало выругаться самым неблагородным образом, но Уточка-Циранка сдержалась. Не тут, не в таком обществе, не после такой тирады. - Прошу меня извинить, я больна и готова заплатить за любую помощь.
Решив более не тратить свои силы на многословность и подбор эпитетов Цираночка прижалась плечом к стене и прикрыла на секунду глаза собирая разлетающиеся ворохом мысли. Думать было тяжело, болезнь сжирала изнутри, а столь редкая красота пленила снаружи. Знахарки часто выглядят изумительна, но эта, эта знахарка была королевой среди них всех, и все остальные на ее фоне казались замарашками. Цираночка осознавала, что быть может в ней говорит жар и мир выглядит несколько иначе, а она опьяненная своим недомоганием не отличает больше фантазий от реальности, но до чего же сладкой была эта фантазия, и до чего же реалистичной.

Присцилла отстраненно кивнула на приглашение углубиться в дом, медленно растянула серебреную застежку плаща и сняла его с плеч. Повесив свою сумку и лютню на крючок у двери, туда же она приткнула и плащ, не желая разносить грязь и влагу по всему дому. Вопрос о теплой одежде застал ее врасплох. Предпочитая путешествовать налегке, сумка порой и так оттягивала плечо, Цираночка не слишком заботилась о сменном гардеробе. В арсенале была только тонкая, почти невесомая изящной работы ночнушка, подарок одного из поклонников, да колготы, на которые она меняла свои рейтузы в жаркое время года.
Оставаться в мокром, однако, действительно было не самой хорошей идеей. Сгорая от неловкости, Цираночка сняла ботинки и замерла в нерешительности. Не так она представляла себе достойное знакомство с прекрасным ангелом, коим предстала перед ней знахарка. Наконец решившись, девушка скинула с себя насквозь промокшую одежду, выставляя стройные ноги напоказ. Щеки заалели, как у девицы на первом свидании, а рука, наощупь нашла плащ и накинула его на бедра, вроде длинной юбки, стараясь прикрыть нескромную наготу.
Мокрая одежда, вместе с ее хозяйкой перекочевали поближе к очагу. Разместив свои штанишки и рейтузы на спинке стула, что бы поскорее высохли, менестрель рухнула на него же тяжело выдохнув и кутая босые ступни в плащ.
- Куриного бульона? - хозяйка поставила перед гостьей глиняную кружку и Присцилла поспешила занять ею руки. Они нервно отбивали ритм на шероховатой поверхности.
- Благодарю, госпожа, но аппетита нет, да горло болит сильно. С каждым днем все труднее петь, а без этого, я - не я, - ее голос затух в новом приступе кашля и Цираночка оторвав руку от тепла, потерла шею, будто пытаясь лаской смягчить врага, что сжигал изнутри. - Дня четыре назад, с утра проснулась и нос был заложен, потом начался кашель, и голос начал хрипнуть. Еще есть слабость, но я справляюсь. Дышать тяжело и голос начинает пропадать, это хуже всего. Выступать сложно.
Когда взвар немного остыл Цираночка поспешила отпить небольшой глоток, что бы подарить успокоение саднящим местам. Тепло достигло желудок и наполнило каждую клеточку тела, с удивлением артистка отметила, что перестала дрожать, хотя до этого и не чувствовала, что так сильно замерзла. Босые стопы упрямо вырвались из клети плаща и устроились поближе к огню, вызвав у блондинки стон облегчения. Она зажмурилась, как насытившаяся кошка, и светло заулыбалась. Небольшая радость вырвала ее из мрачных мыслей последних дней, стирая острые углы, позволяя расслабить напряженные плечи и вернуть краски в жизнь.
- Я не против поговорить об оплате потом, главное, что бы моих финансов хватило. Вы очень добры и заботливы, а о вашей красоте можно сложить сотни баллад, но что может простой бард предложить за такие блага, боюсь, не хватит и всей королевской казны, что бы расплатиться за ваше гостеприимство, - улыбка стала еще шире, более щегольской, игривой. Сидя на стуле, а не трясясь в повозке, в тепле, а не на свидании с промозглым ветром, Цираночка чувствовала себя более комфортно, более уверенно. Теплая жидкость позволила ей договаривать фразы не сбиваясь на кашель и это более чем удовлетворило барда. Чего еще можно желать: уютный домик, хозяйка в весьма искусительных одеждах и теплый напиток - звучит, как идеальная жизнь, ради такого, Прис согласилась бы заболеть еще ни один раз.

Внимание хорошенькой знахарки согревало ни чуть не хуже взвара. Ее взгляд вызывал дрожь по всему телу, а голос медом растекался по душе излечивая ее от страданий прошлых дней. Путешествуя с купеческим обозом Присцилла не предавала этому значения, не замечала, но теперь отчетливо испытала облегчение утонув с головой в перезвоне молодого, девичьего голосочка. Как же она скучала по женскому обществу, как ей не хватало определенных достоинств, коими обладали все хорошенькие барышни.
Из под опущенных ресниц, украдкой, она наблюдала за новой знакомой, слегка улыбаясь. Знахарка со знанием дела рыскала по котомкам извлекая разные травы, которые обычно встречались летом в лесу, а сейчас, засушенные и поблекшие, потерявшие свой первозданный вид, должны были облегчить симптомы и излечить. Хозяйка дома на отшибе, то хмурилась, то ее лоб разглаживался, а потом ее лицо вдруг озарила улыбка. Присцилла тихонько застонала от наслаждения, как же приятно было видеть, как расцвело лицо незнакомки.
Это было похоже на сон, прекрасный сон навеянные бредом и жаром. Обаятельный светловолосый ангел, чей голос подобен перезвону колокольчиков, а взгляд прожигает насквозь распаляя, пробуждая желание прикоснуться к чему-то столь невероятно соблазнительному. Пройтись пальцами по телу, вызывая дрожь, испытать мягкость белокурых локонов на своей коже. Красота собеседницы обезоруживала, сводила с ума, принудила прикусить нижнюю губу дабы не сказать ничего лишнего и заставить вернуть взгляд к лицу гостеприимной хозяйки. Последняя же в свою очередь была весьма собрана и сдержана, она будто бы не замечала с какой невежливой жадностью Присцилла ощупывает глазами ее тело. Зато в конце ее неспешной речи прозвучала фраза вынудившая желудок барда совершить кульбит. Ее, промокшую, уставшую и больную приглашали задержаться тут на некоторое время, пока она не поправится. До чего это предложение было приятным. Фантазии услужливо кинулись рисовать картины, как две девушки будут делить одну кровать, а щеки вновь окрасились алым, от столь тягучих, вольных мыслей.
- Я приму за честь ваше приглашение, госпожа. Когда столь обаятельная девушка предлагает крышу над головой и заботу, только безумец может отказаться, а я, не отношусь к их числу. - Цираночка медленно встала придерживая свою импровизированную юбку и перелетев через небольшое расстояние отделяющее ее от объекта своих грез, склонилась в низком реверансе. Бард поспешила завладеть тонкой, нежной рукой и припасть к ней в легком поцелуе, еле касаясь губами, не желая напугать или оскорбить собеседницу, лишь лелея надежду подчеркнуть свою благодарность и восхищение.
- Я благодарна судьбе, за то, что она позволила мне оказаться у вас на пороге. Вы столь щедры и заботливы, что я чувствую себя в крайней степени неловко. Свалилась, как снег на голову вынуждая беспокоиться обо мне. Мне так жаль, что мы встретились при столь некомфортных для вас обстоятельствах, - очередной поцелуй горячим цветком расцвел на ладони знахарки. Ее руки пахли летом, лесом и травами. Такой тонкий, чудесный запах, который заставил почувствовать теплые солнечные лучи на лице. Присцилла невольно зажмурилась, стараясь спрятать глаза от этого сияния, котора она почти по-настоящему ощущала. Ее нос коснулся кожи на руке, кою она все еще продолжала держать в своей и прошелся до первой фаланги безымянного пальца наполняя легкие столь умопомрачительным ароматом. Голова пошла кругом от близости с девушкой, которая была произведением искусства. Присцилла поспешила отпустить чужую ладонь на волю и отступила на шаг назад, смущенно и несколько виновато. Забылась и позволила себе вольности, но ведь даже за это, ее столь доброе сердце не позволит выставить меня на мороз. Какая удача! Однако, стоит держать себя в руках, как же не хочется оскорбить ее своей непростительной глупостью и пустыми надеждами на благосклонность.

Знахарка мягко напомнила о том, что результат еще не был достигнут, жестока хворь не была побеждена. Что же, ее профессия предполагала добиться определенной цели, одержать верх над болезнями селян. Что же касается работы барда, помимо песни, что получалась на выходе, важен еще был и сам процесс. Поиски вдохновение, погруженность в сюжет, эмоции, чувства, даже то, как дрожит рука при выведении строк на пожелтевшем от времени пергаменте.
Несмотря на то, что девичья  ладонь покинула натруженные руки менестреля, она тут же нашла свое место на плечиках Присциллы, чем несказанно порадовала сентиментальную натуру, мягко привлекая ее к себе. Стало еще жарче, а в желудке запорхали бабочки волнения. Насколько же томительны были все эти ненавязчивые, почти ничего не значащие прикосновения. Они умело распаляли интерес и Цираночка не сопротивлялась этому чувству. Учитывая красоту и чуткость хозяйки дома, можно было добровольно мотыльком угодить в паучьи сети, да там и остаться, слишком сладка была бы эта погибель, что бы ею побрезговать.
Прис покорно опустилась за стол и взяла чашку в руки. Заявление о горечи напитка вызвало воспоминания об ужасном вечере, которое приключилось с белокурой артисткой несколько лет назад. Помнится, та встреча с утопцами принесла не мало. Во-первых, роспись в виде шрамов на коже, а во-вторых, уверенность в том, что лучше не пить ведьмачьих зелий. Бабочки были смяты тем, как жалобно в страхе сжался желудок от воспоминаний того, что пролилось в него после спасения от монстров. По телу пробежала дрожь. Нет, конечно, Цираночка верила знахарке, вот только крайне не хотелось предстать перед ней, не только ослабшей от болезни, но еще и выворачивающей свои внутренности наизнанку. Это было подобно кошмару и хотелось незамедлительно пробудиться.
Нерешительно, бард поднесла чашку к губам и слегка коснулась ими жидкости, пробуя на язык, пытаясь понять, масштабы той трагедии, что немилосердно надвигалась. Травянистый отвар вполне можно было пить, он был сносным и, в сравнении, с прошлыми пробами зелий, вполне себе вкусным. Цираночка выпила его залпом даже не поморщившись, некоторый алкоголь бывает и похуже.
- Вам не стоило наговаривать на свои труды, госпожа, настой был неплох, мне доводилось пить то, что горчит в разы сильнее. Вы - настояща кудесница в приятном лечении, - Цираночка тепло улыбнулась с благодарностью смотря на спасительницу. Если знахарке удастся избавиться от докучливого кашля, то она буквально спасет жизнь. Пусть это и звучало через чур гиперболизировано, но казалось абсолютной правдой.
- Компресс? А что за компресс? Как его нужно сделать? Я могу помочь? - хотелось как-то облегчить труд этим мягким и тонким пальчикам, что непоседливо рыскали по котомкам и мешочкам.  Сколько же проблем довелось создать этой приятной молоденькой девчушке своим совершенно невежливым проникновением в ее жилище. Другого выбора, разумеется у Цираночки не было, но сердце ныло от собственной безалаберности. Как же хотелось оказаться здоровой и спеть чаровнице песни о любви, о красоте, быть может, даже удовлетворить ее самолюбие набросав песню о ней самой, о светлых локонах и бездонных глазах, о нежности рук и запахе леса.
- Не откажите ли вы мне в услуге назвать свое имя? - не пойми откуда взявшаяся робость в голосе говорила о переживании и была так не к стати, хотелось казаться сильнее, чем Присцилла ощущала себя в эту минуту. Как же тяжело сохранять лицо, когда нос распух и не переставая шмыгает, а в горле поселился маленький бесененок, и хотя он был прогнан отваром, воспоминание о нем, ни капли не помогало быть смелее и настойчивее.

Наблюдать за знахаркой в действии было приятно. Отточенность ее действий, чистые, лишенные неуверенности или резкости движения успокаивали, дарили душе покой и умиротворение, которых так не хватало в последние дни. Она не говорила о скорой кончине больной в чудовищных муках, что уже разительно отличало ее от купца и делало, особенно на фоне последнего, самым замечательным и добрым человеком на свете.
По избе разлился запах душистых трав, это Цираночка ощутила даже с забитым носом. Конечно, вернись к ней ее обоняние она смогла бы назвать большую часть из ассортимента, коими пользовалась талантливая целительница, но чуда в мгновение ока не случилось, и нос по-прежнему был забитым. Оставалось лишь наслаждаться светом пушистых прядей, что спадали на тонкие плечики, бледной грудью, что была видна в декольте и яркими, небесными глазами. Ну точно ангел, спустившийся что бы радовать искушенный взгляд.
Мерный голос убаюкивал, расслаблял тело, наполнял его приятной негой и заставлял улыбаться. Таким девушкам всегда хочется дарить улыбки и поднимать им настроение. Цираночка даже толком не вслушивалась в наставления лишь влюбленно смотрела на спасительницу, которой она уже чувствовала себя обязанной. Как же приятно было сменить общество грубого мужичья с их опасениями, на общество такой красивой и спокойной дамы. За это не жалко отдать все богатства мира, лишь бы томительный момент не заканчивался.
Брови собеседницы сдвинулись к переносице взывая к вниманию пациентки и Присцилла удивленно моргнула не понимая, чем она вызвала раздражение знахарки. Неужели упустила какой-то важный вопрос или не подарила должную реакцию на какие-либо слова? Концентрироваться на беседе было трудно, сказывалась хворь и усталость от многодневного путешествия по зимней, заснеженной дороге. В телеге оно то, конечно, проще, но все равно для больного изнурительно. А последняя, песшая часть пути по лесным сугробам и вовсе вызвала много сложностей.
- Кейра? Какое чудесное имя. Так подходит ангелу, что снизошел с самих облаков что бы спасти меня своими талантами и красотой, - Цираночка улыбнулась и, повинуясь словам травницы, встала. Хоть и с нежеланием пришлось проститься с плащом, оставив его сушиться на спинке стула. До лежанки Цираночка не шла, а, казалось, парила в воздухе на крыльях любви. Гонимая фантазиями и мечтами о том, что делить кровать ей сегодня посчастливится не одной.
- Если вы не дадите мне замерзнуть, Кейра, то, думаю, скучно мне точно не будет, - Цираночка хихикнула, заливаясь румянцем от двусмысленности своих слов, надеясь, что знахарка поймет ее намек верно. Спать хоть и хотелось, но Присцилла боялась закрыть глаза больше чем на пол секунды, что если все это окажется сном? Что если открыв глаза она снова увидит небо над головой, а повернув голову - деревянные балки телеги? Это было бы ужасно удручающе. Хотелось насладиться каждым мигом, что бы потом вспоминать о своих грезах с мечтательной улыбкой.
Менестрель проворно покинула объятия яркой артистической рубахи. Прижала ее к груди, так и не решив, куда лучше разместить, чувствуя себя неловко. Грязная от долгой дороги, усталая, она явно потеряла некоторую форму и не хотела предстать в дурном свете перед объектом своих фантазий. Хорошо хоть исподнее было стоящим. Дорогое, красивое, оно сидело точно по фигуре. Цираночка отдавала за нижнее белье большие деньги, наслаждаясь качеством тканей и комфортом. В пути стоило заботиться о теле так же, как и о духе, а забывать об эстетике было бы святотатством.
- Кейра, вы же не оставите меня одну? Без вашего чуткого внимания я пропаду, прошу, останьтесь. Ни один компресс не обожжет меня так, как ваш отказ, - бард нежно взяла тонкую руку в свою, поглаживая огрубевшими подушечками пальцев нежную кожу. Хотелось потянуть ее к лежанке, повалить на нее вместе с собой, но девушка медлила, не зная смеет ли надеяться на взаимность.

Хозяйка дома на окраине леса натуральным образом заигрывала с Цираночкой говоря слишком уж двусмысленные фразы и распаляя интерес барда все сильнее, и сильнее. Как можно устоять перед обаятельной девушкой, которая меж тем еще и столь прямо заигрываем. Хрипотца в голосе и глубокие не то вздохи, не то стоны придавали лишь больше шарма как самой Кейре, так и пикантной ситуации, в которую оказались втянуты обе девушки. Слишком сладко даже для мечты или сна. Слишком нереально, что бы быть игрой воспаленного болезнью воображения.
Лежанка, на которую знахарка столь уверенно уложила больную, оказалась достаточно узкой, двоим на ней будет тесновато, придется лежать совсем близко вдыхая аромат лесных трав и целебных настоек. Стало ужасно любопытно, чем же пахнут светлые локоны спадающие на плечи собеседницы, какой на ощупь окажется ее кожа скрытая от глаз одеждой.
Кейра не медлила, избавила Присциллу от последней преграды, от мятой рубахи, что скрывала грудь и живот. Одежда перекочевала на изголовье кровати, повисла, являясь слишком малкой тканью, что бы стать достойным балдахином и укрыть от посторонних глаз двух девушек, которые собирались провести время в весьма недвусмысленном положении. Впрочем, в домике на отшибе и не было никого постороннего. Сама судьба смилостивилась над страданиями менестреля из Ковира и подарила невероятную встречу с последующим же невероятным исходом.
Круглое, упругое бедро оказалось совсем рядом с талией больной. От него исходило приятное тепло, такое, к которому хотелось прижаться поближе. Болезнь путала мысли и, буквально принудила, Цираночку пододвинуться. Ощутить это манящее прикосновение на своей обнаженной коже. Как же сладко это было, как же приятно. Сощурившись Присцилла упустила момент, когда ее грудь обожгла повязка. Жар зарождающийся внизу живота теперь объял все тело сорвав с губ томный полу стон. Мурашки прошлись по позвоночнику слегка выгибая его, ища в темноте сомкнутых век ласку чужих рук.
- Я постараюсь не шевелиться, если тебе так больше нравится. Буду очень послушной больной, госпожа Кейра, - Цираночка открыла глаза и с хитрой усмешкой взглянула на собеседницу. Скрывать свои желания было уже ни к чему. Страсть обуревала, как казалось больной, не только ее, но и спасительницу. Они обе стали жертвами этого горячего огня. В зеленых глазах менестреля заплясали бесенята, предвкушающие необузданное веселье.
Цираночка тихо, не шевелясь, как и было наказано, наблюдала за тем, как Кейра склонилась к ней, как из глубокого выреза показалась сводящая с ума грудь, к которой хотелось прижаться губами, обжигая бледную кожу требовательными поцелуями. Голова кружилась так, будто бы Цираночка выпила бормотухи, коей иногда в странствиях угощал ее Ламберт.
Еще несколько сантиметров и губы двух особ, казалось, встретятся, но неожиданно знахарка изменила свое направление сорвав с губ артистки очередной томительный стон. Неспешность действия заставила пальцы сжаться на простыне, сменяя ее. Сил сдерживаться было все меньше и меньше.
Казалось, Кейра слегка касалась мочки уха своими губами, когда что-то интимно шептала. Это свело с ума окончательно. Присцилла в наслаждении закрыла глаза прикусив нижнюю губу, пытаясь остановить себя из последних сил, от возможных порывов, коих ее попросили избегать.
А потом, она провалилась в сон. Незаметно для себя, совершенно неожиданно. Усталость сказалась, и тело, перегруженное болезнью и новыми впечатлениями, не выдержало накала и, так не вовремя, отрубилось.

Сон был приятный, растягивающий губы в нежную улыбку. Воспоминания бурными красками всплывали в раздразненном сознании. Небольшая игра с Кейрой подарила море удовольствия от образов, что вставали перед глазами Цираночки во сне. Одноместная плоскодонка, безграничное небо усыпанное звездами как драгоценностями и он, тот что пропитан ромашковым маслом и любовью. Присцилла любила такие сны, они будто приближали ее к тому, о ком она старалась не думать бодорствуя, одёргивала себя всякий раз, когда невольно касалась его своими фантазиями. Нет, нельзя, не думай, не вспоминай, не надейся. Так много ограничений требовалось, что бы сохранить свою гордость и не затуманенный рассудок. Сложно было не поддаться искушению, не полететь на огонь и не проклинать себя потом за сожженные крылья.
Зато во сне ей, казалось, ничего не угрожало, можно было отдаться на волю своему разнузданном воображению, тем паче, что Цираночка даже не знала что, спала, какой уж тут самоконтроль?
Они гуляли вдвоем, и казалось весь мир создан только для них. Болтали о любви, перемежая разговоры непристойными намеками и шутками, от которых Цираночка заливалась смехом. Пили медовуху, что обжигала губы сладковатой терпкостью. Это могло бы продолжаться вечность и Присцилла мечтала об этой вечности, как и любая другая молоденькая девушка, окажись она в подобной ситуации, с подобным кавалером. Но все имеет свое логическое заверение. Сон, к сожалению, не мог продолжаться бесконечно и в какой-то момент наступила темнота, после которой веки вздрогнули и открылись, возвращая девушку в реальность.
Сразу, она не поняла где находится. Грудь обжигало не от чувств, а вполне реально, будто кто-то приложил к ней раскаленное бревнышко. Было душно. Под двумя одеялами девушка успела взмокнуть и поспешила избавиться от всего, что способствовало отсутствию комфорта. Избавившись и от повязки на груди, безмятежно откинув ее в сторону, трубадурша начала вспоминать недавние события. Сторожка на отшибе леса, приятной внешности знахарка, сжигающие легкие болезнь.
В комнате было темно и пусто. Кейры не было видно ни подле кровати, ни возле стола. Покинув лежанку менестрель осмотрелась. Никто не хозяйничал возле полок с травами, камин затухал и огонь еле шевелился, как сонный кот. Куда же пропала та, что обещала заботиться. Чувствуя себя покинутой, осторожно ступая босыми ступнями по деревянному полу больная обошла маленький домик, но так никого и не застала. Подошла к окошку, но мрак поздней ночи не позволял увидеть слишком многое. Девушка даже открыла дверь, на свежевыпавшем снеге не было следов, а мороз поспешил облизнуть разгоряченное тело колючим холодом.
Больную бросили, оставили одну. Цираночка даже было решила, что не было никакой Кейры, что все это было игрой воображения. Только компресс сброшенный с груди служил доказательством того, что кто-то о ней все же побеспокоился и растворился во мраке ночи.
Обходя домик в третий раз, заглядывая под стол и в шкафчики Присцилла убедилась, что осталась совсем одна и тяжело вздохнула. Прекрасный ангел сбежал от нее оставив лишь сладкие воспоминания о светлых волосах, проникновенных глазах и задорном голосе. Почему же все от нее непременно куда-то сбегали. Дорога жизни ни раз сводила ее с приятными людьми, но всякий раз, их пути расходились в противоположных направлениях оставляя лишь болезненные воспоминания о том, что когда-то все было чудесно, но больше этому не суждено повториться.
Боль новой утраты сковала, и вынудила остановиться, через чур резко для измученного организма. Пытаясь удержать равновесие Цираночка схватилась рукой за первое, что подвернулось. В ладонь услужливо лег череп исписанный зловещими рунами. Артистка отдернула руку в ужасе, что сделала что-то не правильное и удивленно моргнула не веря своим глазам.
Она оказалась на поляне. В этом удивительном месте было тепло и стоял такой запах, будто только что тут прошел летний дождь. Зеленая трава щекотала стопы вызывая невольную улыбку. Как? Откуда? Что тут происходит?
С новыми вопросами начались и новые поиски. Цираночка уже было поверила, что сходит с ума, или болезнь все же свалила ее, как и предупреждал купец, но вовремя заметила светлую макушку и направилась к ней быстрым шагом, как к маяку.
Кейра все же не была выдумкой. Погрузившись в теплую воду она мирно дремала. Борясь с желанием разбудить хозяйку такого удивительного дома и засыпать ее вопросами, Прис присела на край опуская ноги в теплую воду. Как парное молоко. Скинув остатки одежды Цираночка решительно погрузилась в воду напротив Кейры, смывая пот, грязь и усталость с ноющего тела. Да, все это было весьма чудно, но глупо было бы потерять такую возможность привести себя в надлежайщий вид.
Закончив с омыванием и наблюдением за открывшимися красотами женского тела, Прис подсела поближе нежно касаясь худенького плечика знахарки.
- Кейра, прости что тревожу, но спать в таком положении может быть на утро неприятно для спины, пошли на лежанку.

Ощущать остренькое плечико под горячей ладонью было приятно. Выглядывающее из под теплой воды, оно показалось неестественно холодным, захотелось прижать к себе белокурую красотку, согреть ее кожу поцелуями и нежными объятиями, но Цираночка отогнала пошлые мысли подальше. Не сейчас, ни пока она спит, и ни сразу после пробуждения. Это не к месту в данном ключе. Когда веки новой знакомой вздрогнули, с явной неохотой Присцилла убрала ладонь и отвела взгляд. Не хотелось раскрыть своего желания, не хотелось показать, что так часто завладевало всем вниманием барда и напугать проснувшуюся.
Цираночка устремила взгляд вперед, облизнула им прозрачную гладь воды, что не скрывала даже дна сей необычной купальни. За пределами просторной беседки виднелась пушистая трава, темные стволы деревьев, одетых в зеленые сарафаны. В этом мире, спрятанном от зимних буранов было чистое лето, цветы пахли тягучим медом, а воздух был наполнен свежестью. По полю скакали неусидчивые белые зайцы, пушистые комочки казались беззаботными, так хотелось запустить пальцы в их шерсть, приласкать рукой. Вся эта дивная картина походила на невероятный сон, а во сне может же произойти что угодно, ведь так?
- Вот как? Это место... - взгляд настолько зеленых глаз, будто мох на деревьях из Брокилона, о которых лишь ходят легенды, вернулся к хозяйке уникального домика на отшибе леса, в котором за неприятного вида черепа пряталось удивительное пространство. Как можно было охарактеризовать сей райский уголок, нельзя было утверждать, что это - реально, оно не вписывалось в понятие реальности. Так же нельзя было с уверенностью назвать и саму Кейру реальной, слишком непростой она была для деревенской знахарки.
Ну точно, сплю и вижу чудесный сон. Просто один, сменился другим. Но до чего же этот сладок. И хотя, вполне возможно я все еще брежу на купеческой телеге, сейчас я даже не против такой хвори.
- Мне уже лучше, спасибо, - наблюдать за красивым обнаженным женским телом, для меня, лучшее лекарство. Впрочем, переходить на откровенный флирт менестрель не стала, а поймав заинтересованный взгляд собеседницы на себе, поспешила как бы случайно прикрыть пикантные выпуклости тела волосами.
Чем больше Цираночка думала о знахарке, тем четче осознавала, как хотела бы узнать, каковы на вкус ее поцелуи, насколько нежна и чувствительна кожа, как поет она, когда ей становится приятно. Будь это все взаправду, не смогла бы бард решиться на подобный смелый шаг. Сейчас, думая, что она видит чудесный сон, Прис приблизилась к Кейре так близко, что слышала ее сердцебиение, видела как вздымается грудь от тихого дыхания. Приблизилась и замерла на пару секунд, будто не решаясь, но быстро разобрав собственные желания и не смея им отказывать потянулась навстречу. Губы обожгло страстью решительного поцелуя, а руки поспешили обвиться вокруг хрупких замерших плеч, привлекая удивительную девушку к себе, поближе, да покрепче.
- Меня называют Цираночкой, - после поцелуя выдохнула менестрель чувствуя головокружение, как от самого крепкого алкоголя, что ненароком ей удалось испить из запасов Ламберта. Кровь закипала в жилах, сердце бесновато стучало о ребра, тело изнывало от желания и жара.