В трактире стоял привычный вечерний гул, знаменующий окончание тяжелого трудового дня. По углам резались в гвинт и в кости, за стойкой яростно спорили о качестве подаваемых напитков, обсуждали последние новости и сплетни, приставали к симпатичным подавальщицам - без особой надежды на взаимность, больше по привычке. Обычный вечер в немаленькой зажиточной деревеньке, возникшей после слияния двух близко расположенных поселков, привычные для таких мест споры: жители какой части Млековиц лучше, чья скотина краше и кто ловчее торговал на минулой ярмарке.

- Да ваши не то, что с кикиморой - с козой сладить не могут, - рявкнул здоровенный детина, с силой впечатывая опустевшую кружку в стол. - Одно слово, рыхляки, что с вас взять. Любая кура соплей перешибет, а они на кикимору лезут, о, какие.

- Так это ж ваши твердогузки на той седьмице из ейной пасти едва ноги унесли, - вскочил из-за стола широкоплечий конопатый мужик, хватая обидчика за грудки: - не твоя ли паскудная харя громче всех орала, что без ведьмина не сладить с оглоедкой?

- А не ты ли, пентюх, божился солтысу, что за руку Марильки нашенской не только башку - цельную кикимору на веревке приведешь и плясать заставишь? - перевернув лавку, детина вскочил, отшвыривая от себя зарвавшегося собутыльника, сжал кулаки, намереваясь подкрепить свои слова более весомыми аргументами. Впрочем, мощный удар в челюсть слегка остудил его пыл.

- С каких пор Марилька стала вашенской? - зарычал его оппонент. Привлеченные шумом, по обе стороны от дерущихся стали появляться зрители. Не то, чтобы стычки между жителями близких к болотам бывших Сырцов, прозванных рыхляками, и Сырников, прозванных твердогузыми, были чем-то необычным, однако же с появлением кикиморы к обычным поводам для склок добавился еще один. Не жалея живота своего, буйные головы с обеих сторон бились друг с другом насмерть, выясняя, кто больше вреда причинил бедолашной твари, которой грозило скорее лопнуть от обжорства и смеха, чем от крестьянских рук.

Дров в полыхающий костер вражды добавил и солтыс, объявив, что выдаст дочку замуж за того смельчака, что избавит деревню от напасти и принесет доказательство своего подвига - голову страшилища. Марилька, и без того прослывшая первой красавицей, обрела еще большую популярность. Каждый новоявленный герой считал своим долгом объявить ей о своих намерениях, пообещать золотые горы и попытаться заручиться благословением. К несчастью, Марилька была девушкой разумной и вместо благословений одаривала претендентов на руку и приданое крепким словцом, что только раззадоривало ухажеров.

- Вот же сучьи дети, - взвыл трактирщик, вооружаясь крепкой дубиной, - а ну, пшли отседова во двор, окаянные, нехрен мне енту... интерьеру портить, не для того сделано!

Вот только голос трактирщика потонул в шуме начинающейся драки, а драгоценная "интерьера", сиречь добротные дубовые стулья, лавки и столы, подвергалась нешуточной опасности. После нескольких тумаков пара мужиков проевила удивительное единодушие, скрутив бедолагу-трактирщика и затолкав его в объемный бочонок из-под браги.